Биология - Чешкова, Энгельсина Сергеевна

09 февраля 2011


Оглавление:
1. Чешкова, Энгельсина Сергеевна
2. Чешкова Э. С. как историк
3. Образ Гели Маркизовой в пропаганде сталинской эпохи
4. Чешкова Э. С. в документально-публицистическом кино



Энгельсина Сергеевна Чешкова — советский и российский историк-востоковед, специалист по Юго-Восточной Азии, доктор исторических наук.

Дочь наркома земледелия Бурят-Монгольской АССР А. А. Маркизова. Супруга советского и российского востоковеда М. А. Чешкова. В первом браке — супруга советского востоковеда-индолога Э. Н. Комарова, мать российского психолога Л. Э. Комаровой, невестка советского архитектора Л. К. Комаровой.

В детстве Энгельсина Маркизова стала известна после встречи 27 января 1936 года с Секретарем ЦК ВКП И. В. Сталиным, что было запечатлено на фотографиях, широко использовавшихся в советской пропаганде как символ благодарности «за счастливое детство».

Биография

Геля родилась в 1928 году в бурятской семье потомка крестьян, участника Гражданской войны, бурят-монгольского советского партийного и государственного деятеля Ардана Маркизова, с 1936 года ставшего наркомом земледелия Бурят-Монгольской АССР и Вторым секретарем Бурят-Монгольского обкома ВКП. Мать — Маркизова Доминика Фёдоровна. Девочка была названа в честь теоретика коммунизма Фридриха Энгельса. Через два года после рождения Гели в семье, проживавшей в городе Улан-Удэ в доме по улице Сталина, родился её младший брат Владилен. В большом доме Ардановых была большая библиотека. Дача А. А. Маркизова соседствовала с дачей наркома финансов Бурят-Монгольской АССР Базарона Батожаргала Базаровича, дети которого дружили с Гелей.

Встреча со Сталиным

В начале 1936 года Геля находилась у матери — студентки Московского медицинского института — в Москве. В это время руководство СССР принимало делегации советских республик. В январе 1936 года отец Гели Маркизовой был одним из руководителей делегации от Бурят-Монгольской АССР, прибывшей в Москву на общесоюзный слет колхозников. Энгельсина Чешкова в 2003 году рассказывала: «Папа как-то пришел домой и сказал, что они пойдут на прием к Сталину. <…> я сказала, что я тоже хочу, чтобы папа меня взял к Сталину. Папа сопротивлялся и сказал, что „Ты не член делегации“ и „Кто тебя туда пустит“. <…> мама настояла на этом. Она сказала: „Почему бы тебе не взять её“. <…> Мама купила очень хороших два букета.». Так, 27 января вместе с отцом и матерью девочка присутствовала на встрече с руководством ВКП и СССР в Кремле. Из высшего руководстав страны на встрече, кроме Сталина, в частности, были Председатель Президиума ЦИК СССР М. И. Калинин, Председатель СНК СССР В. М. Молотов, Нарком обороны СССР К. Е. Ворошилов. Спутником семьи Маркизовых был также инициатор и организатор поездки бурят-монгольской делегации Первый секретарь Бурят-Монгольского обкома и член Центральной ревизионной комиссии ВКП М. Н. Ербанов. В составе делегации были доярки, чабаны, заведующие животноводческими фермами, председатели колхозов, директора совхозов, представители культуры и искусства, партийно-советские работники. Среди них Председатель СНК БМАССР Д. Д. Доржиев, писатель Х. Н. Намсараев, будущий народный артист РСФСР Ч. Г. Генинов, будущий заслуженный деятель искусств РСФСР Ц. С. Сампилов и др.

Большинство членов делегации было награждено орденами СССР. Высший орден СССР — Орден Ленина — получили М. Н. Ербанов, Д. Д. Доржиев, а также доярка колхоза «Заветы Ильича» Агафья Григорьевна Мясникова; Орден Трудового Красного Знамени — 15 человек, «Знак Почёта» — 32, «Красной Звезды» — 1.

Геля Маркизова и И. В. Сталин. Рядом Михей Ербанов

Российский общественный деятель Л. М. Алексеева в своих мемуарах вспоминает, что, по рассказам Энгельсины, её отец договорился, что она «в нужный момент преподнесёт цветы» Сталину и маршалу К. Е. Ворошилову.

В интервью белорусскому режиссёру А. И. Алаю в 2004 году Энгельсина Сергеевна рассказала об этом событии: «Нарядили меня очень красиво — мама купила мне новую матроску и дала туфельки, которые папа, конечно, забыл мне сменить. Я потом так и стояла в президиуме в валенках. Когда мы подошли к Кремлю, папа очень волновался, но часовой сказал, что детей без пропуска пускают. Мы зашли в зал, все расселись за столики. И тут начались выступления колхозников. Эти бесконечные речи продолжались очень долго. Мне было страшно скучно.» Выступающие члены делегадии — передовики, писатели, военные БМАССР — на бурятском языке говорили о достижениях в сельскохозяйственном производстве, слова благодарности руководителям ВКП и правительству СССР. Геля сидела на первых рядах у президума.

С речью на приёме выступил М. Н. Ербанов: «История бурят-монгольского народа полна кошмарных страниц. Мы имеем много фактов, когда бурят-монголы посылали своих представителей к царским чиновникам, генералам и к самому царю, ища правды и защиты. На это собирались большие народные деньги, писались челобитные. Но все эти челобитные оставались без ответа...».

Э. С. Чешкова рассказывает: «Я терпела-терпела, а потом встала и пошла…». Это произошло во время выступления колхозницы Аржутовой. На вопрос встретившегося на пути девочки наркома земледелия СССР Я. А. Яковлева «Ты куда идешь?» А. А. Андреев) Геля ответила «К Сталину!» и сказала, что ей нужно вручить цветы товарищу Сталину, на что получила ответ: «Ну иди, иди…».

По словам Энгельсины Сергеевны, Сталин сидел к ней спиной, но сидевший рядом Я. А. Яковлев К. Е. Ворошилов) похлопал его по плечу и сказал: «К тебе пришли». Сталин обернулся, сказал «Привет», взял оба букета цветов и поставил девочку на стол президиума. «Девочка хочет сказать речь», — объявил Ворошилов, на что Геля «выпалила»: «Это вам привет от детей Бурят-Монголии». В ответ на просьбы наблюдавших за сценой гостей: «Поцелуй его, поцелуй», — девочка поцеловала Сталина, на что присутствующие разразились аплодисментами. Этот момент был запечатлён множеством присутствующих фотографов и кинохроникёров. Энгельсина Сергеевна вспоминала: «Помню ощущение счастья от того, что оказалась на руках у Сталина.» В интервью в 1995 году Э. С. Чешкова вспоминала: «У меня не было ощущения, что… вот я вижу какого-то совершенно небожителя, великого человека. Просто… но какое-то счастье у меня присутствовало. Я чувствовала, что делаю что-то необыкновенное.»

После приёма в Кремле делегатам вручили подарки от Советского правительства, а колхозам, представленным на приёме, дали по грузовому автомобилю. Делегаты преподнесли руководителям партии и правительства национальные халаты, костюмы, ножи и трубки. Общавшаяся с Энгельсиной Сергеевной Л. М. Алексеева пишет: «Геля гордо сидела на сцене. Услышав слово „подарок“, она громко спросила: „А мне будет подарок?“ — что заставило всех притихнуть». Сталин решил сделать подарок и спросил у девочки: «Что ты хочешь получить в подарок — часы или патефон?». Геля попросила и часы, и патефон. К концу вечера Геле вручили маленькую красную коробочку. Сталин взял коробочку и открыл её. Внутри были золотые часы. Сталин поинтересовался у Гели, нравятся ли они ей, на что девочка ответила утвердительно. «Ну, а патефон ты не донесешь», — произнес Сталин. «Я позову папу», — ответила Геля. На этой встрече Ардан Маркизов уже получил в подарок один патефон. Теперь он снова поднялся на сцену за другим патефоном с набором пластинок. На часах и на металлической пластинке, прикрепленной к патефону, было выгравировано: «Геле Маркизовой от вождя народов И. В. Сталина. 27.1.36 г.». Кроме того, Сталин вручил Геле памятную медаль с надписью «От Вождя партии Сталина Геле Маркизовой».

Данное событие было запечатлено в кинохронике.

На следующий день газеты, среди которых гезета «Бакинский рабочий», опубликовали фотопортрет Гели со Сталиным, сделанный официальным фотографом Кремля Михаилом Калашниковым, с надписью «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!». В течение всего дня Геля ходила по гостинице с газетой в руках и, показывая её каждому, кто ей встретится на пути, повторяла: «Смотрите, это я». Ставшей знаменитой девочке приносили подарки, и комната гостиницы, в которой остановилась семья Маркизовых, как вспоминает сама Энгельсина Сергеевна, «была просто заставлена игрушками…». Через несколько дней, 1 февраля 1936 года, отец Гели был награждён орденом Трудового Красного Знамени «за перевыполнение государственного плана по животноводству и за успехи в области хозяйственного и культурного строительства».

Энгельсина Сергеевна вспоминает: «Возвращение в Улан-Удэ было триумфальным — встречали меня, как впоследствии космонавтов. Приглашали во все президиумы. Я была очень популярной в течение полутора лет…» Геля вскоре стала кумиром советских школьников. В это же время сильно возросла продажа матросок, а стрижка «под Гелю» стала популярной среди советских детей.

Потеря родителей

Отец Гели — Ардан Ангадыкович Маркизов

В ноябре 1937 года, когда Геле было полных 8 лет, её отец — член ЦИК СССР, нарком земледелия Бурят-Монгльской АССР, Второй секретарь Бурят-Монгольского обкома ВКП — был арестован по обвинению в участии в контрреволюционной панмонгольской организации и проведении контрреволюционной шпионско-диверсионной работы. Одним из поводов к арестам Маркизова и других руководителей БМАССР стал мор скота, прокатившийся в летний сезон 1937 года на сельхозугодиях республики. Тогда пало 40 тысяч голов молодняка.

В секретном Спецсообщении от 15 ноября 1937 года наркома внутренних дел СССР Н. И. Ежова Секретарю ЦК ВКП И. В. Сталину с приложением копии телеграммы наркома внутренних дел БМАССР В. А. Ткачева Ежов просит дать санкцию на арест Доржиева, Дампилона и Маркизова. В телеграмме Ткачева на имя Ежова, в частности, утверждалось, что по Бурятии «вскрывается контрреволюционная подпольная панмонгольская шпионско-повстанческая организация». Согласно телеграмме, по делу было арестовано 142 человека, в том числе: «наркомов — 5, секретарей райкома ВКП — 7, председателей районных исполкомов — 5, сотрудников НКВД — 3, работников республиканской организации — 54, кулаков и лам — 68». По показаниям арестованных в панмонгольскую организацию кроме А. А. Маркизова входили: М. Н. Ербанов, Д. Д. Доржиев — бывший председатель СНК БМАССР, И. Д. Дампилон — бывший председатель БурЦИКа, а также научные работники в Ленинграде, среди которых также был член-корреспондент Академии наук СССР Ц. Ж. Жамцарано. В телеграмме утверждалось, что «организация охватила все основные участки народного хозяйства Бурятии, создав в ряде районов повстанческо-диверсионные филиалы. Ряд участников организации были связаны с японской разведкой. <…> Аресты продолжаю. Проходящие по показаниям как активные участники центра и организации Доржиев <…>, Дампилон <…> и Маркизов <…> давно исключены из партии, сняты с работы, все они члены ЦИК СССР. Прошу в целях разворота следствия телеграфно санкционировать их арест».

Фрагмент постановления о предъявлении обвинения и избрании меры пресечения в отношении Маркизова А. А.

В постановлении о предъявлении обвинения и избрании меры пресечения от 17 ноября 1937 года, подготовленным оперуполномоченным НКВД БМАССР младшим лейтенантом госбезопасности Бюраевым, в частности, значится, что Маркизов А. А. «достаточно изобличается» в том, что «является участником контрреволюционной панмонгольской организации и проводил контрреволюционную шпионско-диверсионную работу». Данным постановлением Маркизов был привлечён в качестве обвиняемого по ст. 58-1 «а», 58-9, 58-11 УК РСФСР. «Мерой пресечения способов уклонения от следствия и суда» было избрано «содержание под стражей в Улан-Удэнской тюрьме».

В обвинительном заключении органов НКВД СССР, с которыми впоследствии познакомилась Энгельсина Сергеевна, значилось:

«В октябре—ноябре 1937 года на территории Бурято-Монгольской АССР ликвидирована буржуазно-националистическая, антисоветская, пан-монгольская организация, проводившая по заданию японской разведки повстанческую, диверсионную деятельность… Одним из руководителей данной организации являлся Маркизов… Под руководством Маркизова большое вредительство было проведено в Зоотехническом строительстве, в результате которого скот подвергался простудным заболеваниям и падежу. Отход молодняка составил 40 000 голов…».

Согласно позиции внучки Энгельсины Сергеевны — искусствоведа Дарьи Андреевой, её прадеда — А. Маркизова «… арестовали по обвинению в организации антисоветского пан-монгольского заговора, целью которого был срыв посевной и использование колхозных лошадей для организации сабельных рейдов в тылы Красной Армии.»

В январе 1938 года Геля в последний раз видела отца около республиканского здания НКВД, недалеко от которого находился дом Маркизовых.

Верившая в то, что её отец «никакой не японский шпион, не враг народа», Геля под диктовку матери написала письмо Сталину. В этом письме, к которому она приложила фотографии с памятного приема, Геля писала, что её отец — «пламенный большевик, преданный партии и лично товарищу Сталину, он воевал в Гражданскую войну и помогал организовать Бурят-Монгольскую республику». Ответа не последовало. Ардан Маркизов был признан виновным и приговорён к расстрелу. 14 июня 1938 года приговор был приведён в исполнение.

Мать Гели вскоре после потери отца была арестована и через 2 года была отправлена с дочерью и сыном в ссылку в город Туркестан. Подаренные Сталиным граммофон и часы Геля всегда возила с собой. В 1995 году Энгельсина Сергеевна утверждала: «Моя судьба мало кого интересовала. Выезд в ссылку с мамой — это было какое-то спасение».

В ссылке Доминика Фёдоровна каждую неделю отмечалась в органах НКВД, где она пыталась запрашивать информацию о судьбе мужа. По словам Э. Чешковой, её матери отвечали, что Ардан Маркизов был «арестован на 10 лет без права переписки».

В Туркестане Доминика Фёдоровна работала в городской больнице детским врачом. На одном из ночных дежурств в возрасте 32-х лет она была найдена мёртвой. По одной из версий она покончила жизнь самоубийством. По другой версии, которой, в частности, придерживается сотрудница общества «Мемориал» М. Волкова, мать Гели была «убита при загадочных обстоятельствах, власти это преступление даже не расследовали». По словам самой Энгельсины Сергеевны, она знакомилась с делом её матери, хранящемся в архивах ФСБ России. По её утверждению, в одном из обнаруженных документов — запросе «начальника НКВД Туркестана» на имя народного комиссара внутренних дел СССР Л. П. Берии — значится: «Здесь находится ссыльная Маркизова, которая хранит подарки от Сталина и пять портретов её дочери с вождем. Что делать?». Написанную сбоку синим карандашом фразу «Устранить» Энгельсина Сергеевна приняла как подтверждение того, что её мать не покончила с собой: «мне стало ясно, что она не покончила с собой — она просто была устранена, убита. С перерезанным горлом её нашли в больнице».

Примечательно, что в одном из своих интервью, опубликованном в 2003 году в правительственной «Российской газете», писатель Анатолий Приставкин сообщает сведения, противоречащие словам Энгельсины Сергеевны, которые она сообщила режиссёру А. Алаю. На вопрос корреспондента Ядвиги Юферовой: «Говорят, вы успели записать историю жизни Гели Маркизовой, той самой девочки, которую Сталин держал на руках…» А. Приставкин, говоря о судьбе матери Гели, ответил: «мать отравили».

Школа и университет

После смерти матери Геля вместе с младшим братом поехала в Москву, исполняя наказ матери: «Если со мной что-нибудь случится, забирай братика и поезжай в Москву — к тёте». По другой распространенной в публицистике версии, Геля сначала была определена в детский дом, и родственники сами её забрали в Москву. Этой версии придерживается внучка Энгельсины Сергеевны Дарья Андреева: «Моя бабушка прошла через детдома, но к счастью, ее нашли родственники».

Как утверждает дочь Энгельсины Сергеевны Лола Комарова, в то время тётя, которая была лишь на 12 лет старше Гели, в Москве жила со своим мужем Сергеем Дорбеевым. Супруги удочерили Гелю и дали ей новую фамилию и отчество. С новой фамилией и отчеством Геля пошла в школу, расположенную во дворе своего нового дома. В школе учителя и ученики знали о том, что именно эта девочка запечатлена на плакатах со Сталиным. Энгельсина Чешкова рассказывала: «И первое, что я увидела на лестнице, — это огромный портрет девочки со Сталиным. Скорее всего тётя нечаянно проговорилась директору, что это я. Началось настоящее паломничество детей — все хотели на меня посмотреть.» Лола Эриковна предполагала: «Может, мама и сама тогда проболталась. Она по натуре своей не была скрытным человеком». В то же время писатель А. Приставкин в 2003 году, рассказывая о своей беседе с Энгельсиной Сергеевной, утверждал: «Она мне рассказывала, как сидела в школе под типовым портретом и боялась, что её узнают и с ней тоже расправятся».

По утверждению Л. Э. Комаровой, удочеривший Гелю Сергей Дорбеев был служащим в НКВД СССР «на какой-то мелкой должности, вроде завхоза» и уволился «ради Гели».

Вскоре Энгельсина Дорбеева переселилась в Йошкар-Олу, где жила её двоюродная сестра Гета. В это время йошкар-олинский стадион «Спартак» был украшен огромным плакатом, в котором были изображены Геля и Сталин. В 1947 году она поступила в Марийский государственный педагогический институт. В Йошкар-Оле Энгельсина Дорбеева входила в кружок молодых людей, среди которых был Юрий Николаевич Башнин, впоследствии — доцент кафедры литературы Карельского педагогического института, кандидат филологических наук. Юрий Башнин вспоминал: «Я познакомился с Гелей в 1947 году в Марийском государственном пединституте, куда мы почти одновременно поступили, только на разные факультеты. Я, мой друг Виталий, Энгельсина, её двоюродная сестра Гета и еще несколько парней и девушек составили прекрасную компанию, где установились тёплые и доверительные отношения». Друг Башнина — Виталий Бондаревский — был влюблён в Энгельсину, но она на его предложение ответила отказом.

В 1948 году Энгельсина Дорбеева поступила на исторический факультет МГУ, где училась вместе с дочерью Председателя Совета Министров СССР И. В. Сталина Светланой Аллилуевой. Энгельсина Сергеевна вспоминала: «Мы учились на одном факультете. Я знала, что она — дочь Сталина. А она знала, что я — та девочка, которая была на приеме у её отца. Но сблизиться мы с ней не пытались. Если наши отцы — враги, как же мы можем с ней общаться…»

Взрослая жизнь

После окончания университета Энгельсина Дорбеева была в дружеских отношениях с будущим деятелем диссидентского движения в СССР Людмилой Алексеевой, которая училась на историческом факультете МГУ с 1945 года. У них был общая подруга — Лида Фурсова, с которой Энгельсина дружила ещё будучи студенткой. Алексеева Л. М. описала эту дружбу в мемуарах, опубликованных в 2006 году. В них описывается, как она, Лида Фурсова и Энгельсина посещали ресторан «Прага»: «Расположенная в начале Арбата, в десяти минутах ходьбы от Ленинской библиотеки, она стала нашим любимым местом. Мы частенько заходили сюда днём. Заказывали салат, кофе с тортом и часа два разговаривали о своих делах и поклонниках, не забывая в то же время флиртовать с официантом. <…> Забавно было наблюдать, с каким нескрываемым интересом посматривают посетители на изящную темноглазую Гелю. Она была из тех красавиц, чьё присутствие в ресторане заставляет и мужчин и женщин нечаянно ронять вилки».

По информации, которую сообщает российский писатель Кир Булычёв, после университета Энгельсина Сергеевна работала в школе.

Вскоре Энгельсина Дорбеева вышла замуж за советского культурного атташе в Индии Эрика Наумовича Комарова. Свекровью Энгельсины Сергеевны стала советский архитектор Л. К. Комарова. Вместе с мужем Энгельсина Сергеевна работала в Индии, оказывалась в компании с премьер-министром Индии Джавахарлалом Неру и посещавшим Индию Первым секретарём ЦК КПСС Н. С. Хрущевым, фотографии с которыми были опубликованы во множестве газет. От этого брака родилась дочь — Лола Эриковна Комарова, впоследствии российский учёный-психолог. В 1989 году Лола Эриковна родила Энгельсине Сергеевне внука — Арсения Лопухина.

В 1960-х годах Энгельсина Сергеевна вышла замуж во второй раз — за советского учёного-востоковеда М. А. Чешкова, с которым — до 2004 года — она прожила около 40 лет. От этого брака у Энгельсины Сергеевны родился сын Алексей. Проживая в Москве с мужем, сыном и другими родственниками, работала в Институте востоковедения АН СССР.

Своей подруге Людмиле Алексеевой она обещала рассказать всю свою историю, о чём Алексеева напомнила ей в 1976 году, когда готовился выпуск самиздатского журнала «Память». Но тогда Энгельсина Сергеевна отказалась.

В годы Перестройки историей Гели Маркизовой интересовался немецкий журналист. В июле 1988 года Энгельсина Сергеевна дала интервью корреспонденту газеты «Труд».

Энгельсина Сергеевна знакомилась с уголовным делом отца. В 1995 году в своём интервью, при съёмках документального фильма «Энгельсина, дочь наркома», она рассказывала: «Как ни странно, мне очень быстро дали это дело. Это большая папка — 800 страниц. Постановление об аресте, допросы… Меня поразило, что всё было составлено очень грамотно, без единой орфографической ошибки, абсолютно… Но отец — бурят. Он, конечно, был образованным человеком, но не настолько, чтоб писать абсолютно грамотно. И впоследствии я узнала, что эти все признания были написаны одним следователем, который был прислан… И приговор о том, что он признан виновным…».

О судьбе Гели Маркизовой также планировал снять документальный фильм белорусский кинодокументалист Анатолий Алай, который в 2004 году встретился с Энгельсиной Сергеевной и записал 10-минутное интервью. Была договорённость о съёмках документального фильма. В интервью «Комсомольской правде в Беларуси» Алай сообщает: «Мы договорились, что она отдохнёт, подлечится, тогда и будем снимать по-серьёзному». По словам А. И. Алая: «Она очень хотела выглядеть на телеэкранах ещё краше и поехала в Турцию подзагореть. Её нашли на шезлонге без движения». 11 мая 2004 года Энгельсина Сергеевна скончалась от сердечного приступа на отдыхе в Анталии, куда она поехала с сыном. Фильм «Геля и Сталин» был доснят уже после смерти Энгельсины Сергеевны. Фильм создавался из спонтанно снятых 40 минут и старых кадров 1950-х годов, которые Алай разыскал в архивах.



Просмотров: 11944


<<< Холбрук, Ричард
Экстер, Юлиус >>>